ЛИ ХЕ РИ

Где-то в глубине тихих и закрытых от посторонних глаз архивов прячется мое личное дело, найти которое может потребоваться много времени. Не перегружайте себя лишними заботами, а просто лично познакомьтесь со мной. Я представлюсь вам, как Ли Хе Ри, но если мы поладим, вы спокойно сможете называть меня Бомбочка. Недавно, а точнее 1-го октября, я отпраздновала свои 25 лет. Если в наших отношениях пробежит оттенок флирта, я раскроюсь, рассказав, что люблю проводить страстные ночи в компании всех. Но даже те, кто как казалось, приблизился ко мне ближе некуда, вряд ли узнают, что судная ночь вызывает у меня чувство неприязни. Если вы захотите продлить наше знакомство, меня можно найти на работе, я судмедэксперт в полицейском участке , а во время судной ночи стараюсь не высовываться на улицу.

симпатии: люди: понимание, доверие, творческий подход к делу, отзывчивость, беспрекословное подчинение (относительно подчиненных, если таковые у нее появляются). личные вещи: мягкая игрушка в виде зайца, сделанная из двух носков и купленная в Америке, во время поездки с отцом; деревянная статуэтка рыцаря, также подаренная отцом; украденная у матери сережка (является талисманом и носится Хе Ри, как амулет на шее); подушка в форме дельфина, ей трудно без нее уснуть. еда: паста (итальянские макароны, впервые попробовала их во время поездки с отцом в Европу), научилась готовить похожее дома; обожает фрукты, преимущественно яблоки; музыка: любимая певица Lady Gaga, обожает ее эпатажный стиль; любимая песня Beyonce – Halo, в частности слушает ее, чтобы поднять себе настроение; любимым стилем в музыке будет поп, потому что считает, будто он олицетворяет большую часть людей в этом мире. мода: обожает неон, неоновые принты; неравнодушна к кепкам; любит мешковатую одежду, чуть-чуть не по размеру; любит красить волосы цветной пастелью. фильмы, сериалы: фанат фильма «Трон: Наследие»; любимым сериалом является «Однажды в сказке», потому что точно так же, как герои верит в чудо. антипатии: люди: болтливость, королевские замашки, потому что сама королева, дива, не потерпит возле себя подобных; непослушание, безнравственность, плохое отношение к чужому труду, легкомысленность, несерьезность, откровенную глупость, неуважение к себе, так же не любит, когда ее игнорируют и уделяют ему мало внимания. вещи: не любит, когда дорогие ей предметы оказываются в руках у других; ненавидит все липкое, очень отрицательно относится к игрушкам под названием «Лизуны». еда: не любит острую пищу, соленую и очень горячую; ненавидит обжигать язык о горячий чай. музыка: отрицательно относится к тяжелой музыке, она сбивает ее с мысли, потому что ей обязательно надо вникнуть в слова песни, особенно, если звук буквально бьет ей по ушам. фильмы, сериалы: безумно ненавидит страшилки, но смотрит их, только если рядом кто-то есть, ради романтической стороны этого просмотра — любит утыкаться находящемуся рядом человеку в плечо во время страшных моментов.

привычки: иногда говорить о себе в третьем лице; надувать губы, чтобы привлечь внимание; когда человек ей нравится в романтическом плане, часто сипит, не находит слов; курит; на ночь пьет лавандовый чай; спит только на своей подушке; пьет только из своей кружки; перед едой обязательно вымоет руки; в связи с диабетом не ест: сахар, мед, конфеты, если хочет сладкое, ест сахарозаменительные блюда; белый хлеб, изделия из сдобного теста, слоеного теста; овощи, содержащие большое количество углеводов (картофель, морковь, бобы, горох, свекла); не пьет фруктовые соки; всегда носит с собой глюкометр; ведет специальный дневник, чтобы контролировать диабет; при знакомстве обязательно должна пожать человеку руку, коснуться его. фобии: антлофобия — боязнь наводнения агиофобия — боязнь святынь арсонофобия — боязнь поджога аконсциусиофобия — боязнь впасть в беспамятство амаурофобия — боязнь слепоты амнезиофобия — боязнь амнезии ксенофобия — страх или ненависть к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному пнигофобия — боязнь удушения тафофобия — боязнь быть погребенным заживо, похорон

marry the night.

I stayed in one place for too long
Gotta get on the run again
I saw the one thing that I want
Hell bent, get out of bed
Ryan Star – Brand New Day

Я родилась в Корее, в Сеуле, еще до того, как ввели Судную ночь. Но как это всегда бывает, в детстве ты мало чего запоминаешь, разве что яркие моменты своей жизни. Я помнила как на четвертый день рождения родители подарили мне кукольный домик, как, когда мне было пять лет, к нам переехала бабушка, как она учила меня готовить сладкие булочки и как я впервые на своей памяти порезалась. Все светлые детские воспоминания греют мне душу в полной мере, заставляя думать меня о том, что тогда все было прекрасно. Я не помню как ввели Судную ночь. Я только знаю, что два раза в год родители наказывали мне запираться на ночь в комнате и не выходить до самого утра. Я помню, как одну ночь, явно не первую, я не могла уснуть и слышала за окном крики. С тех самых пор в моей комнате окно всегда зашторено и темные багровые шторы не пропускают ни единого луча солнца, от этого, если в комнате не включать свет, будет темно.
Я помню, что спустя какое-то время я со всем этим свыклась. Крики, стоны, завывания, выстрелы, все это два раза в год что-то настолько обычное, что я веду ухом только, если начинаю вслушиваться. Я научилась засыпать в обнимку с плюшевым дельфином и думать о том, как завтра пойду в школу, стараясь не обращать внимание на еще не убранный погром на улицах. Я умела закрывать на это глаза.
В четырнадцать лет, когда я училась в средней школе, я познакомилась с мальчиком, чья семья была богатой и могла позволить себе огромные железные пластины для защиты своего дома от нападений. Мальчик хвастался этим направо и налево, но однажды, после Судной ночи он не пришел в школу, а мы с моими друзьями оделись в черное и вместо занятий на следующей неделе поехали на кладбище. Я смотрела на могилы и думала о том, что когда-нибудь мы все здесь окажемся, а Судная ночь лишь приближает нас к этому. Люди слабые, они умирают, потому что не могут себя защитить. Люди глупые, потому что убивают друг друга, думая, что это правильно.
И как было странно потом ходить в школу и вести себя так, будто ничего не случилось. Я все та же активная Хери, что не может сидеть на месте, которая всегда должна чем-то заниматься. Всегда хочу быть в компании, всегда хочу вести себя так, будто я знаю много-много всего и хочу стараться делиться этим с окружающими. Со мной не то, чтобы бывает скучно, я просто могу быстро надоесть, и я понимаю это, но не могу ничего поделать. Я нуждаюсь в людях и наивно думаю, что они нуждаются во мне. Я тянусь к тем, кто мне интересен, даже если те хотят ограничить общение со мной всего лишь парой фраз и редкими приветствиями. У меня много знакомых, и кажется, лучших друзей тоже много, но все дело в том, что я быстро раскрываюсь. Я не какая-то таинственная девчонка для других, вот для себя да. Иногда мне сложно понять себя, чего я хочу и чего не хочу. Поэтому всегда действую иррационально, спонтанно и могу показаться из-за этого немного странной.

Call all your friends,
And tell them I'm never coming back.
Cause this is the end,
Pretend that you want it
Ryan Star – Losing Your Memory

Училась я не очень хорошо, с плохих отметок могла перескакивать на хорошие, а виной тому домашние задания, которые мне было лениво делать. Я всегда считала, что успею списать или, что выполненную работу не будут проверять. Во многих случаях я сильно ошибалась. Но если бы я приучила себя делать все, что мне задавали, я знала, что смогла бы хорошо учиться. Особо за ум я взялась в последних классах, когда захотела поступить в Китайский медицинский университет Цзиньчжоу, благо, у моей мамы в Пекине была подруга, которая помогла нам со всеми формальностями. Обучение прошло успешно и к двадцати четырем годам я получила диплом кандидата наук, и вернулась в Сеул к семье. В этом же году я потеряла бабушку, которая умерла от старости, и это была первая моя потеря в жизни, но не самая устрашающая из всех. В университете я познакомилась с молодым человеком, который оказался сторонником Судной ночи. Он приехал вместе со мной, потому что планировал начать работать в Корее, но на одну Судную ночь он вышел ан улицу и не вернулся. Его труп был позже найден на улицах и доставлен в морг, на похороны я явилась с ощущением, будто из сердца вырвали огромный кусок. После университета я даже не планировала идти в полицию, но случай толкнул меня на то, чтобы я стала судмедэкспертом — во-первых, мой отец был когда-то полицейским, пусть и ушел много лет с этой работы из-за конфликтом, касательно Судной ночи, а во-вторых, найти работу в стоящем госпитале было трудно, а вакансия судмедэкспета была свободна, да и платили достаточно, чтобы не испытывать трудностей. К сожалению, за год я еще не очень привыкла к своей работе. К смерти и ее обстоятельствам невозможно привыкнуть, хоть я и рассматриваю трупы, как предмет своего исследования. Я ничем не отличаюсь от нормальных людей. Всегда тяжело, если встречаешься с жестокой смертью или гибелью ребенка. Детей особенно жалко, сердце немножко «заходит», он еще ничего не увидел, не познал… Это, конечно, воспринимать тяжелее. Но работа есть работа. В первую очередь, я изучаю тело и должна решить вопрос, а виноват ли кто-то в этом или нет?  И это самое, пожалуй, главное в нашей работе. Не хочется, чтобы по моей вине в тюрьму сел невиновный человек. На мне лежит большая ответственность и к ней тоже достаточно сложно привыкнуть, но получается все-таки, я чувствую это. Когда-нибудь моя работа станет для меня привычной и не будет никаких проблем. Надеюсь.
Никто не должен видеть мои неудачи. Для всех я всегда буду легким и открытым человеком. Я живу в квартире одна, ни домашних питомцев, никого, кто мог бы скрасить мою жизнь. Я переехала от родителей, когда скончалась бабушка, за время моей учебы они сделали из моей комнаты рабочий кабинет — мама решила заделаться писателем, попробовать себя в литературной среде. Двухкомнатная квартира, состоящая из спальни и гостиной, плюс ванная  кухня. Балкон выходит на городские улицы. Везде зашторено, потому что я не люблю свет и шум, доносящийся с улиц. Сосед у меня — ярый приверженец Бога, любит иногда заходить ко мне и пытаться читать проповеди, на что я всегда ему отвечаю грубостью. Наверное, это так привычно, что мне даже порой бывает скучно, если он не приходит по воскресеньям, чтобы поговорить со мной о «великом». У него есть вредная привычка расшторивать окна, а мне потом по его уходу приходится проходить по квартире и возвращать ей привычное ощущение полумрака. Люблю, когда темно и до победного не включаю свет.

Clocks marching at the double time
Every dollar has become a dime
Hearts breaking at the speed of sound
Falling down, all around
Ryan Star – Stay Awhile

Курю я обычно на балконе, встав в одной майке и домашних шортах на холодную плитку и облокотившись о перила. Иногда во время курения я задумываюсь на столько, что сигарета догорает в моих руках и обжигает мне палец. В разгаре короткого влажного лета выходить вечерами, когда горбатое солнце неясного цвета тонет в бетоне, по-особенному приятно. О чем я обычно думаю в такие моменты? Я становлюсь не похожей на себя в окружении людей, когда никто не видит во мне просыпается какое-то желание спокойствия и умиротворенности, чтобы все было именно так, чтобы ничего не менялась. Я вспоминаю, что тоже учила умножение, деление и глазки на доску старательно пучила и верила в ребячьем своем ослеплении, что время всему остальному научит. В кругу занимательных буков и чисел любой человечек легко забывает, что время конечно великий учитель, но кончив учебу ученый как раз умирает. И все же сегодня куря на балконе я знаю, что выучила пару уроков, к примеру, что солнце не тонет в бетоне, а дружба не терпит условий и сроков, что любовь улетает быстрее, чем ветер и мне мало быть просто любимой. Так хочется понимания. Чтобы хоть кто-то помог мне разобраться в том, чего я хочу.
Мз квартиры раздаются щелчки замка, входная дверь открывается и я чувствую, как кто-то вваливается внутрь. Я соврала, сказав, что живу одна. Во-первых, иногда я об этом забываю, так редко мой горе-сосед бывает дома, во-вторых, я уже отчаянно жалею, что разрешила ему жить вместе с собой, потому что он водит к себе девушек, совершенно забывая обо мне, он приходи пьяны покалеченный, а это еще не считая того, что он порой устраивает такие хулиганства по пьяне и даже, когда трезв ,что мне приходится отчаянно скрывать на работе, что виновник всего хаоса находится у меня в квартире. Его зовут Ким Дже Джун и я не знаю, что я испытываю к нему. Он странный, как и я сама. Мы доверяемся друг другу, а потом ругаемся себя за это. Я укладываю его на диван, когда он пьяный в стельку и не может дойти до комнаты сам. И когда я тоже не против выпить, устраивали собственные мини-вечеринки на двоих, а потом просыпались в объятиях друг друга с жутким похмелом.
Он проходит в гостиную, из которой как раз ведет дверь на балкон, и я, облокачиваясь спиной о перила, сквозь открытую настежь дверь вижу, как он плюхается на диван и держится за щеку. Сигарета летит в сконструированную из-под зеленого горошка банку-пепельницу, все еще слабо алея, и я выхожу с балкона, сразу идя на кухню, где в верхнем шкафу над раковиной находится часто используемая аптечка. В ней лежат пластыри, бинты и зеленка, но кроме того есть лишний глюкометр. Диабет проявился у меня, когда я очень сильно нервничала во время экзаменов в Китае, стресс повлиял на мое здоровье. Типичная ситуация, изменившая в какой-то степени мою жизнь. Я стараюсь жить и делать все, что назначили мне врачи, но это намного тяжелее, чем кажется. Я стараюсь не забивать себе голову мыслями о том, что неосторожность может привести меня к плохому исходу. Я достаю из аптечки вату и зеленку и иду обратно в гостиную, где сажусь рядом с Дже Джуном и аккуратно касаюсь его подбородка, прося таким образом развернуться оцарапанной щекой ко мне. Я чувствую легкий намек на щетину у него на щеках, покалывающую пальцы до странного и напряженного чувства в животе, только вот неприятным его не назвать, наоборот, мне нравится, только непривычно. Именно так мы встретились впервые, когда Дже Джун сидел в приемной в полицейском участке, а я уже закончила свою работу и выходила из морга, и увидела его, всего такого избитого, пожалела. Теперь помогать ему с царапинами — мое маленькое хобби, к которому я так привыкла. Я не люблю с ним ссориться, я не могу, я слишком пассивный человек, а потому всегда стараюсь угодить ему, сделать то, что он хочет, а моя дерзость всего лишь притворство, мы оба об этом знаем. Я к нему привыкла и не хочу отпускать, а ко мне за помощью он идет только в последнюю очередь, словно я его самый последний вариант. Не хочу убеждать себя в этом, но кажется все именно так.
Он уходит, после того, как я заканчиваю обрабатывать его раны, благодаря меня мимолетным прикосновением тонких и прекрасных пальцев. Он садится в свою машину, которую выиграл в одной из гонок — я была на ней! — и уезжает, а я только смотрю на него с балкона, заново закуривая сигарету и надеясь, что он все таки вернется и я снова не успею докурить и выйду к нему на встречу. Иногда он остается дома и мы курим вместе, соревнуясь, чей дым улетит дальше в небо. Мы иногда по долгу молчим, но этом прекрасно. Какой бы активной я не была, иногда утихомириться на пару минут — прекрасно. И только один Дже Джун и правда понимает, какого это. Когда-нибудь я влюблюсь в него, но это будет, когда я решу, что он точно от меня не уйдет и будет рядом со мной, даже если откажется от моих чувств.

---

i live for applause.
скайп kontikky, аська 606314081, контакт http://vk.com/id264459961

#пример поста

Je ne rêve plus je ne fume plus

Последние дни больше похожи на вспышки разношерстных событий. Он столкнулся с рядом проблем, но все они меркли перед тем фактом, что он наконец совершил самое большое путешествие в своей жизни, отправившись из Канады, откуда ему пришлось, чтобы сохранить устой Маскарада, уехать. Молодая девушка, с которой у Криса была короткая связь, ограничившаяся всего лишь легким и поверхностным флиртом, потому что вампир был голоден и хотел поскорее утолить свою жажду, выдала его, пусть и на уровне испуганного бреда. К сожалению, он не был не очень осторожен, проявив себя, как нетерпеливый и даже агрессивный хищник, совершенно позабыв о правилах. Девушка увидела в нем вампира и тогда ему пришлось свалить все на алкоголь и сумерки, но покинуть колонию все равно надо было, даже учитывая то, что Крису поверили.
Ему давно хотелось посетить какую-нибудь другую страну, за всю свою жизнь он был во многих странах, видел Новый свет, плыл туда на корабле из Испании, обладал парой друзей в Англии и хорошо болтал на французском языке, потому что долгое время провел в французское колонии, как раз в Канаде.
В Корею он приплыл на корабле, который посетил Индию для заправки товарами. Крис был рад, что ему в кое-то веки удалось попасть не на военное судное, которые он уже просто ненавидел, а на купеческое, которое наняли в миролюбивых целях.
Путешествия для него были способом расслабиться. В вопросе о путешествиях есть два мнения. Одни думают, что цель путешествия — это точка: доехал куда хотел, увидел что-то стоящее. Приверженцы другой теории склонны получать удовольствие от самого процесса путешествия. Вампиру она больше по душе. В конце концов, что такое жизнь, если не путешествие? Есть некая чистота как в воспоминаниях, так и в предвкушении посещения того или иного места — именно в воспоминаниях и ожиданиях это место обретает свою подлинную ценность.
Время — не единственное препятствие ярким воспоминаниям.
Никакая другая коллекция так не пригодится нам на склоне лет, как «коллекция воспоминаний и человеческих отношений», а если её не будет вовсе, то ту пустоту в душе, которая непременно возникнет на её месте, не смогут заполнить ни разноцветные магниты, ни томики классиков, ни даже богатые виллы и все бриллианты на свете.
Он прибыл в Сеул уже под вечер, корабль пристал в Пусане днем прошлого дня, и вампиру пришлось садиться на поезд и ехать полтора дня. Железная дорога, как выяснил позже Крис, была основана в Корее еще в прошлом веке во время противостояния империи Цин и Японии за право контроля над Кореей. Крис искренне любил историю; история не текст, но смертным она доступна только как он — ничего удивительного, что есть вещи, которые становятся понятны только ближе к концу. Вампир же был существом, что пережило два восстания против все той же Империи Цин в Китае и выжило. Он тот, кто видел, как история, которую сейчас можно увидеть разве что в книгах и учебниках, вершилась на его глазах. Во время войн он видел, как погибают люди, он сам убивал, еще будучи не кровожадным хищником, а просто человеком. Он видел жизнь, о которой никогда бы не задумался, если бы в свои семнадцать лет остался в родном доме, ожидая, пока родители выберут ему невесту и позволяя другим людям вершить свою судьбу. История не роман и мир не сад, где все должно быть приятно: она изображает действительный мир. И он не жаловался.
Он не такой человек, который будет причитать о том, что все вокруг ему не нравится. Он молча умеет сносить обиды, но точно так же умеет их пресекать. Зачем жаловаться, если нельзя ничего исправить? Проблема дается нам не для жалоб, а для решения. Кто всегда жалуется, того никогда не жалеют.
Вампир ступает на перрон хмурого вокзала, чувствуя, как темная ночь опускается на город. Ночь была холодна и надменна, ее теплая жизнь исчезла без следа, и она горько и грозно напоминала человеку, что он одинок в мире и одинок среди себе подобных и что нигде его не ждет утешение.
Днем Крис бы заметно выделялся — европейский камзол, осветленные волосы, по-чужеземному вздернутый подбородок и отчуждение, передаваемое всем, его видом. Но сейчас темно, его силуэт едва виднеется в свете фонарей. Подмышкой он сжимал шляпу, а в правой руке держал небольшой чемодан с особо личными и особо необходимыми вещами. Таких принадлежностей было не много, но достаточно, чтобы уместиться в чемоданчик. Он огляделся, чувствуя себя неловко в этом месте и вовсе не из-за своего внешнего вида, а из-за того, что ему совершенно не известно, куда надо идти. Он знал нескольких вампиров, что нашли убежище в этом городе, но связаться с ними у него не получалось. Лишь некоторые из них вообще знали, что он едет в Сеул, благодаря редкой переписке.
Вампиру хотелось закурить, что он делал только в случаях, когда его что-то волновало и беспокоило, но ему было неудобно лезть в карман своих брюк и вытаскивать оттуда хьюмидор, железную коробочку для хранения сигар, которую ему подарили в Канаде французы. Тем более в левой руке он сжимал письмо, которое перечитывал под конец путешествия на поезде снова и снова. Кто-то из друзей проговорился, что он, член клана Вентру, приезжает в город, и теперь фракции хотят заполучить его на свою сторону. Крис понимал, что без политики никуда и не собирался упрекать правителей этого города в подобных действиях, но ему все равно казалось чуждым такое внимание к своей персоне. Наверное, за время своих путешествий он слишком мало уделял внимания обществу вампиров и отвык от их отношения к власти.
В письме сообщалось о том, что фракция Инконню выражает свои почтения господину У Ифаню и предлагает свои услуги для того, чтобы он обжился в городе. С письмом был приложен билет на поезд, с которого вампир только что сошел, что значительно облегчило его путешествие, и отказаться от встречи, предложенной фракцией, он просто не мог. Выйдя с вокзала, больше похожего на какой-то старый и запущенный склад, вампир оказался на улице, старость которой совмещалась с наличием электрических проводов, придавая всей открывшейся картины забавную изюминку. Обнаружив недалеко подобие лавочки, Крис поставил на нее чемодан и все-таки закурил. Место напоминало родной Китай, где богатые улицы могли тесниться с улицами, от которых уже несет помоями и бедностью. В больших городах так всегда. Но городу наплевать на его жителей. Ему вообще ни до кого нет дела: ни до ютившихся в жалких колониальных халупах бедняков, ни до сбившихся в стаю бездомных собак, ни до безработных уличных музыкантов, объединившихся в оркестр под открытым небом. Их музыка была никому здесь не нужна. Никому ничего не нужно.
Ловя себя на мысли, что Европа ему нравится больше, Крис докуривал сигару, как обычно, чтобы она успела обжечь ему палец — малое и очень странное развлечение. Европа. Грандиозный гигаполис, подмявший под себя половину континента, попирающий землю и подпирающий небеса. Потому она ему и нравилась, она для него, как волшебная шкатулка из старой детской сказки, которую ему рассказывал отец: тот был купцом и несколько раз сталкивался с европейцами во время торговли. Азия же стремится к неземному, а Европа — к земному. Поэтому Европе нужны реальные, полные жизни образы. Азия ищет душу вне материи. Это отказ от платоновской идеи представления вещей через изображение человека или животных, то есть преходящего. И пока Крис не мог понять, что ему нравится больше. Он не был иррациональным человеком, ему больше была свойственна логичность в действиях, но как же порой хотелось сбросить этот серьезный и наскучивший за сто пятьдесят с лишним лет образ. Он всегда был человеком, который старается делать только правильные вещи, но постоянный контроль над собой требовал большой затраты сил. Крис часто был в напряжении, пусть и не всегда мог заметить это самостоятельно. Как бы он не любил не совершать ошибки, именно эта была его самая глобальная. Люди не любят делать ошибки, но тем не менее постоянно их совершают. Одни заблуждаются, что могут всё контролировать. Другие уверены в том, что в их отношениях никогда и ничего не может быть, даже не понимая, что всё уже началось. Третьи ошибочно думают, что весь мир настроен против них.
Пальцы обжигает сигара, но чувствуется это не так сильно, как было бы, если бы он был человеком. Все что он чувствует, это легкий и непринужденный укол. Боль больше не похожа на настоящую боль.
Мало кто из людей в нынешнее время мог похвастаться тем, что получал ранение и действительно оказывался на пороге смерти в объятиях дикой боли, ну, а Крис мог. Во время первого восстания, в котором он принимал участие, ему вспороли плечо саблей и тогда И Фаня быстро вытащил с поля боя его дорогой товарищ. Вампир помнил эту жгучую боль, словно ему прислонили раскаленную кочергу к коже, а сейчас сделай он нечто подобное, и все заживет за пару мгновений. Но именно боль всегда делала из человека человека, она заставляет нас чувствовать себя живыми. И все больше Крис убеждался в том, что вампиры больше не могут жить, единственное, что досталось им от проклятья Каина — существовать.