Kim Jae Joong_Ким Дже Джун

What’s up, that’s me, I’ll throw up my hands as a guard
My life is stronger than a diamond
Beyond anyone’s imagination, whatever it is
❖ Основные сведения:

›Имя
Ким Дже Джун, Дже, Джун, Господин Ким, сонсэн-ним (=учитель), кёсу-ним (=уважаемый профессор)
›Возраст
29 лет
›Курс, класс
учитель математики
›Статус
-
›Родственники
-
›Ориентация
гетеро

❖ Твоя история

Дже Джун выкуривал одну за одной, бросая никотиновые палочки в свободный полет этажа этак с шестнадцатого. Закуривал и тут же выбрасывал, словно каждый раз от него что-то ускользало.

Chapitre un.
위너 (WINNER) [Minho 민호] – 걔 세 (I’m Him)

Мою жизнь перевернула ночь. Жизнь стала, словно белый лист, и лишь я теперь могу, макнув кисть в краску, нарисовать картину. Красно-желтый, что значит оранжевый, — мой любимый цвет. Боль осталась на потом, на такие моменты, когда мне действительно плохо, когда я переживаю тяжесть всех сделанных мною и не сделанных решений, которые отразились на моей жизни. Мне еще повезет с теплом и любовью, я знаю это, пусть раньше и был неудачлив.

Вне работы я похож отнюдь не на учителя в богатой школе, где дети самые обычные, но с туго набитыми кошельками. Я ношу порванные джинсы и курю дешевые сигареты. Кроссовки видали и лучшие времена, кое-где они потрепанные и вот-вот порвутся. Я люблю теплые летние дожди, и умею играть на гитаре. Я умею переживать все, начиная от смерти людей и заканчивая своей же свадьбой. Я умею любить, и внутри меня живет такая дикая буря, что порой ее сложно сдерживать.

Я достаточно богат, потому что умею правильно расходовать деньги и правильно их вкладывать. Пусть я и живу в отдельном доме, но это не значит, что я никогда не бываю в бедных районах города. Я поднимаюсь на восьмой этаж какого-нибудь здания, ожидая, пока кто-нибудь из жильцов не откроет мне дверь и не пропустит внутрь. Я сморю, как солнце есть закованный в бетон город и ухожу лишь когда оно совсем пропадает, оставляя за собой лишь розовато-серое небо. Я знаю, что не могу управлять этим миром. Я знаю, что лишь несколько слов могут убить, но я один из тех, кто знает, когда надо держать язык за зубами, а когда не надо.

Chapitre deux.
eels – i need some sleep

Я запомню это яркое голубое небо, я запомню этот шум Средиземного моря. Я тут родился, но меня с детства учили считать своей родиной совершенно другую страну. Я был рожден во Франции, но живу теперь в Корее. В отражении застекленных витрин я вижу себя, бредущего с рюкзаком на одном плече и пытающегося понять, на каком языке мне разговаривать с родителями, на корейском или французском, ведь оба я знаю с самого детства.

Я помню, как мне сообщили о том, что я уеду в Корею. Это были бессонные ночи нежелание уезжать из родного дома, как бы меня не убеждали, что на самом деел я должен любить родину родителей больше, чем свою.Что за глупости! Они не привыкли к этой жизни так, как я. Они не родились здесь, для них город Ницца на берегу Лазурного это всего лишь остановочная станция. И я сумел убедить их, что уеду отсюда, только когда сам этого захочу.

У меня остались мои дни умопомрачения, когда я, подросток с лихими мыслями в голове, проходил в бар, напивался в стельку и шел вместе с друзьями гулять по городу. Когда я кидал девушек ночью в море, заставляя их дрожать от холода, я отдавал им свою кофту, оставаясь топлесс, а затем на следующее утро просыпаться с этими девушками в одной постели. Со мной остался вечный июль, когда нет учебы, когда нет рамок, когда родители имели привычку уезжать в Корею, и я оказывался в доме один.

Chapitre troi.
adam lambert – by the rules

Вот я и снова, сижу, пишу курсовые. Пишу различные слова, доказываю различные теоремы, цифры-цифры-цифры. Я математик от Бога, так говорят. Но они не знают, что на самом деле я не сплю до шести часов утра, заучивая формулы и правила, что я тот еще зубрила. На кухне, на частоте моих безвыходных мыслей, мир рушится и собирается мною вновь. Вряд ли из меня вышел бы философ, но мне нравится иногда представлять себя им.

Привычно нахлынет печаль, я жду, когда ночь посмотрит мне в глаза. Невыносима тишина, от сна остается только одна едва заметная дымка, я отгоняю его, когда он вновь и вновь пытается на меня накинуться. Тоска залегла в складках на нахмуренной переносице. Скоро я откажусь от своих привычных тротуаров и площадей, от морского запаха и людей, говорящих на прекрасно звучащем языке.

Я хочу сказать здравствуй бесконечному мегаполису под названием Сеул. Желто-красный закат, и снова дикий бетонный город. Это так непривычно для меня. Кажется, этот город украл у меня линию горизонта. Городские звуки, не спрашивая, врываются в открытое окно, и крадет мысли далекая, едва различимая звезда. А нет, это всего лишь самолет. Тут не видно звезд.

Chapitre quatre.
The Corries – Flower Of Scotland

Здравствуй. Я твой друг. Хочешь я прикоснусь к тебе, хочешь заставлю влюбиться в себя? Хочешь я незаметно коснусь твоих губ и ласково прижму к себе? Да, ты хочешь этого, да и я не прочь. Меня можно посчитать сном, но от меня сложно проснуться. Я знал ее семью с самого детства. Почти соседи, почти лучшие друзья. Влюбиться было легко, особенно, когда у тебя совсем недавно было разбито сердце, когда близкая душа нужна была, чтобы залатать пробел.

Фей оказалась спасительным кругом, хотя сейчас в нем нужда осталась. Я не привык жить одной лишь ей. Я не беспокоюсь, просыпается ли она со мной в кровати или с кем-то другим. Она... просто перестала быть мне нужна, но сказать ей: «Уходи!», я просто не могу. Она ведь действительно помогла мне. Она ведь спасла меня несколько раз.

Сегодня мы опавшие листья, сегодня мы огни города. И то, что нам завтра приснится, уже не повторится, как прежде. Я останусь лишь фигурой в дожде. Пуская горят наши совместные фотографии, пускай мы оба перестали верить в чудеса, пускай слова о помолвке это всего лишь слова. Но Фей нужна мне, и я не отпущу ее.

Chapitre cinq.
Rufus Wainwright – Hallelujah

Благодаря своему отцу и отцу Фей мы оба смогли стать работниками в престижном учебном заведении и устроить свою будущую жизнь. Будущую жизнь... Я не знаю, готов ли я прожить ее с Фей. С человеком, который многое для меня значит, но не значит для меня весь мир. Мне надо сделать верное решение, а я не готов к этому. Время разделилось вокруг на чужое и наше, бросив на разные чаши. Карты легли на наклонную плоскость, что мне удержаться не просто на тормозах. Я все вижу, я все знаю, это все игра такая — ты бежишь, я догоняю; обернешься, убегаю. То ли преданы друг-другу, то ли преданы друг другом.

Я отключил телефон, завел на восемь будильник. Иду в сторону душа, чувствуя соленые слезы на щеках. Лампа не горит, в квартире буквально физически чувствуются сумерки. Любой обманчив звук; страшнее тишина. Я включаю магнитофон с одной единственной кассетой и слушаю лишь один такт песни в жанре поп и продолжаю путь по коридору в сторону ванной. Неловко снимаю с себя футболку, от которой уже пахнет потом и еще черт знает чем.

Все происходит, как будто в каком-то замедленном фильме, переживая то страх, то печаль, то смешные моменты. Не разбирая дороги, без смысла, без цели, без карты. Хочу я кричать: «Отпустите меня с этой третьей от Солнца планеты! Мне здесь так тесно, мне здесь так душно, мне надоела на части людьми разделенная суша, я поднимаю глаза, я тоскую по родственным душам..»

Chapitre six.
animal jazz – если дышишь

Равновесия нет: в воде пузырьки, в воздухе капли, капли падают вниз, пузырьки поднимаются вверх, злу не хватает добра, ложь не может без правды, холод хочет тепла, тьма стремится на свет. Равновесия нет. Все слилось, картинки звуки, все немыслимо, все нелепо.

«Я не вернусь!» — так говорил когда-то и туман глотал мои слова. Я все отдам за продолжение пути, оставлю позади беспечную свободу. Сражение, вот чего я так яростно желал. Но кто же знал, что это будет так страшно. Передумать нету больше шанса. Горят холодные глаза, приказа верить в чудеса не поступало — значит нельзя. И каждый день другая цель. То стены горы, то горы стен. И ждет отчаянных гостей чужая стая. Не вижу снов, не помню слов. И кажется рука бойцов колоть устала. Но сколько волка не корми, ему все мало.

Дым табачный воздух выел. Я сегодня курил слишком много. Пачка сигарет, лежащая на столе, падает в мусорный мешок. Сколько лет сражений, сколько лет тревог. Уйти может быть и просто — помереть! — но разве это дело? Этот город уже обречен, все гуляют и никто ни при чем. И только «что-почём» на умах. За весельем часто прячется страх. И слишком много «бабах-бабах» и мигалок на больших головах. В жизни подвигу мало места, но много мест для дурных идей.

the end.
INFINITE – Back

❖ Персональные данные

Пост

Wu Yi Fan, http://maskedball.ru/profile.php?id=237
Je ne rêve plus je ne fume plus

Последние дни больше похожи на вспышки разношерстных событий. Он столкнулся с рядом проблем, но все они меркли перед тем фактом, что он наконец совершил самое большое путешествие в своей жизни, отправившись из Канады, откуда ему пришлось, чтобы сохранить устой Маскарада, уехать. Молодая девушка, с которой у Криса была короткая связь, ограничившаяся всего лишь легким и поверхностным флиртом, потому что вампир был голоден и хотел поскорее утолить свою жажду, выдала его, пусть и на уровне испуганного бреда. К сожалению, он не был не очень осторожен, проявив себя, как нетерпеливый и даже агрессивный хищник, совершенно позабыв о правилах. Девушка увидела в нем вампира и тогда ему пришлось свалить все на алкоголь и сумерки, но покинуть колонию все равно надо было, даже учитывая то, что Крису поверили.
Ему давно хотелось посетить какую-нибудь другую страну, за всю свою жизнь он был во многих странах, видел Новый свет, плыл туда на корабле из Испании, обладал парой друзей в Англии и хорошо болтал на французском языке, потому что долгое время провел в французское колонии, как раз в Канаде.
В Корею он приплыл на корабле, который посетил Индию для заправки товарами. Крис был рад, что ему в кое-то веки удалось попасть не на военное судное, которые он уже просто ненавидел, а на купеческое, которое наняли в миролюбивых целях.
Путешествия для него были способом расслабиться. В вопросе о путешествиях есть два мнения. Одни думают, что цель путешествия — это точка: доехал куда хотел, увидел что-то стоящее. Приверженцы другой теории склонны получать удовольствие от самого процесса путешествия. Вампиру она больше по душе. В конце концов, что такое жизнь, если не путешествие? Есть некая чистота как в воспоминаниях, так и в предвкушении посещения того или иного места — именно в воспоминаниях и ожиданиях это место обретает свою подлинную ценность.
Время — не единственное препятствие ярким воспоминаниям.
Никакая другая коллекция так не пригодится нам на склоне лет, как «коллекция воспоминаний и человеческих отношений», а если её не будет вовсе, то ту пустоту в душе, которая непременно возникнет на её месте, не смогут заполнить ни разноцветные магниты, ни томики классиков, ни даже богатые виллы и все бриллианты на свете.
Он прибыл в Сеул уже под вечер, корабль пристал в Пусане днем прошлого дня, и вампиру пришлось садиться на поезд и ехать полтора дня. Железная дорога, как выяснил позже Крис, была основана в Корее еще в прошлом веке во время противостояния империи Цин и Японии за право контроля над Кореей. Крис искренне любил историю; история не текст, но смертным она доступна только как он — ничего удивительного, что есть вещи, которые становятся понятны только ближе к концу. Вампир же был существом, что пережило два восстания против все той же Империи Цин в Китае и выжило. Он тот, кто видел, как история, которую сейчас можно увидеть разве что в книгах и учебниках, вершилась на его глазах. Во время войн он видел, как погибают люди, он сам убивал, еще будучи не кровожадным хищником, а просто человеком. Он видел жизнь, о которой никогда бы не задумался, если бы в свои семнадцать лет остался в родном доме, ожидая, пока родители выберут ему невесту и позволяя другим людям вершить свою судьбу. История не роман и мир не сад, где все должно быть приятно: она изображает действительный мир. И он не жаловался.
Он не такой человек, который будет причитать о том, что все вокруг ему не нравится. Он молча умеет сносить обиды, но точно так же умеет их пресекать. Зачем жаловаться, если нельзя ничего исправить? Проблема дается нам не для жалоб, а для решения. Кто всегда жалуется, того никогда не жалеют.
Вампир ступает на перрон хмурого вокзала, чувствуя, как темная ночь опускается на город. Ночь была холодна и надменна, ее теплая жизнь исчезла без следа, и она горько и грозно напоминала человеку, что он одинок в мире и одинок среди себе подобных и что нигде его не ждет утешение.
Днем Крис бы заметно выделялся — европейский камзол, осветленные волосы, по-чужеземному вздернутый подбородок и отчуждение, передаваемое всем, его видом. Но сейчас темно, его силуэт едва виднеется в свете фонарей. Подмышкой он сжимал шляпу, а в правой руке держал небольшой чемодан с особо личными и особо необходимыми вещами. Таких принадлежностей было не много, но достаточно, чтобы уместиться в чемоданчик. Он огляделся, чувствуя себя неловко в этом месте и вовсе не из-за своего внешнего вида, а из-за того, что ему совершенно не известно, куда надо идти. Он знал нескольких вампиров, что нашли убежище в этом городе, но связаться с ними у него не получалось. Лишь некоторые из них вообще знали, что он едет в Сеул, благодаря редкой переписке.
Вампиру хотелось закурить, что он делал только в случаях, когда его что-то волновало и беспокоило, но ему было неудобно лезть в карман своих брюк и вытаскивать оттуда хьюмидор, железную коробочку для хранения сигар, которую ему подарили в Канаде французы. Тем более в левой руке он сжимал письмо, которое перечитывал под конец путешествия на поезде снова и снова. Кто-то из друзей проговорился, что он, член клана Вентру, приезжает в город, и теперь фракции хотят заполучить его на свою сторону. Крис понимал, что без политики никуда и не собирался упрекать правителей этого города в подобных действиях, но ему все равно казалось чуждым такое внимание к своей персоне. Наверное, за время своих путешествий он слишком мало уделял внимания обществу вампиров и отвык от их отношения к власти.
В письме сообщалось о том, что фракция Инконню выражает свои почтения господину У Ифаню и предлагает свои услуги для того, чтобы он обжился в городе. С письмом был приложен билет на поезд, с которого вампир только что сошел, что значительно облегчило его путешествие, и отказаться от встречи, предложенной фракцией, он просто не мог. Выйдя с вокзала, больше похожего на какой-то старый и запущенный склад, вампир оказался на улице, старость которой совмещалась с наличием электрических проводов, придавая всей открывшейся картины забавную изюминку. Обнаружив недалеко подобие лавочки, Крис поставил на нее чемодан и все-таки закурил. Место напоминало родной Китай, где богатые улицы могли тесниться с улицами, от которых уже несет помоями и бедностью. В больших городах так всегда. Но городу наплевать на его жителей. Ему вообще ни до кого нет дела: ни до ютившихся в жалких колониальных халупах бедняков, ни до сбившихся в стаю бездомных собак, ни до безработных уличных музыкантов, объединившихся в оркестр под открытым небом. Их музыка была никому здесь не нужна. Никому ничего не нужно.
Ловя себя на мысли, что Европа ему нравится больше, Крис докуривал сигару, как обычно, чтобы она успела обжечь ему палец — малое и очень странное развлечение. Европа. Грандиозный гигаполис, подмявший под себя половину континента, попирающий землю и подпирающий небеса. Потому она ему и нравилась, она для него, как волшебная шкатулка из старой детской сказки, которую ему рассказывал отец: тот был купцом и несколько раз сталкивался с европейцами во время торговли. Азия же стремится к неземному, а Европа — к земному. Поэтому Европе нужны реальные, полные жизни образы. Азия ищет душу вне материи. Это отказ от платоновской идеи представления вещей через изображение человека или животных, то есть преходящего. И пока Крис не мог понять, что ему нравится больше. Он не был иррациональным человеком, ему больше была свойственна логичность в действиях, но как же порой хотелось сбросить этот серьезный и наскучивший за сто пятьдесят с лишним лет образ. Он всегда был человеком, который старается делать только правильные вещи, но постоянный контроль над собой требовал большой затраты сил. Крис часто был в напряжении, пусть и не всегда мог заметить это самостоятельно. Как бы он не любил не совершать ошибки, именно эта была его самая глобальная. Люди не любят делать ошибки, но тем не менее постоянно их совершают. Одни заблуждаются, что могут всё контролировать. Другие уверены в том, что в их отношениях никогда и ничего не может быть, даже не понимая, что всё уже началось. Третьи ошибочно думают, что весь мир настроен против них.
Пальцы обжигает сигара, но чувствуется это не так сильно, как было бы, если бы он был человеком. Все что он чувствует, это легкий и непринужденный укол. Боль больше не похожа на настоящую боль.
Мало кто из людей в нынешнее время мог похвастаться тем, что получал ранение и действительно оказывался на пороге смерти в объятиях дикой боли, ну, а Крис мог. Во время первого восстания, в котором он принимал участие, ему вспороли плечо саблей и тогда И Фаня быстро вытащил с поля боя его дорогой товарищ. Вампир помнил эту жгучую боль, словно ему прислонили раскаленную кочергу к коже, а сейчас сделай он нечто подобное, и все заживет за пару мгновений. Но именно боль всегда делала из человека человека, она заставляет нас чувствовать себя живыми. И все больше Крис убеждался в том, что вампиры больше не могут жить, единственное, что досталось им от проклятья Каина — существовать.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.