ГОДФРИ ГАО Доброго времени суток. Позвольте представиться, меня зовут Годфри Гао, для друзей просто Гао-шмао, и мне уже 29 лет. Я родился 22 сентября 1984. Меня можно найти работающим судмедэкспертом в полиции. Скажу по секрету, на самом деле я друид. Мне нравятся все подряд. Приятно познакомиться.

вы сразу заметите, кто я;

вот что я люблю;

положительные черты характера: авторитетный, адекватный, аккуратный, активный, бдительный, бережливый, благовоспитанный, благодарный, благосклонный, вдумчивый, вежливый, великодушный, верный, внимательный, воспитанный, галантный, гостеприимный, деликатный, дружелюбный, естественный, заботливый, искренний, интеллигентный, коммуникабельный, красноречивый, креативный, лидер, миролюбие, наблюдательный, обаятельный, опрятный, осмотрительный, остроумный, понимающий, честный, правдивый, прямой, решительный, тактичный, толерантный, упорный, энтузиаст. отрицательные черты характера: азартный, амбициозный, безжалостный, безудержный, беспечный, болтлив, буйный, бунтарь, ветреный, взбалмошный, воинственный, ворчливый, впечатлительный, вредный, всезнайка, вспыльчивый, гневный, двуличен, демонстративный, дерзкий, драчлив, жадный, жуликоватый, зависимый (курение), задиристый, замороченный, заносчивый, запальчивый, зацикленный, зловредный, злопамятный, изворотливый, импульсивный, интриган, ироничный, капризный, коварный, конфликтный, легкомысленный, льстец, максималист, мелочный, мнительный, мстительный, надменный, напористый, неудержимый, не умеет прощать, обидчивый, ожесточенный, паникер, помпезный, притворник, самодовольный, собственник, ревнивец, хаотичный, шантажист, эгоист.

цели, мечты: ● заручиться поддержкой одной из стай ● получить ощутимую власть в городе ● сменить работу ● завести кота и назвать его «Мистер Черч» ● завести роман ● наесться до отвала ● съездить на родину ● встретиться с семьей фобии: ● агнософобия — боязнь неизвестности ● амаурофобия — боязнь слепоты ● амнезиофобия — боязнь амнезии ● дентофобия (одонтофобия) — боязнь стоматологов, лечения зубов ● нозокомефобия — боязнь больниц ● танатофобия — боязнь смерти ● аконсциусиофобия — боязнь впасть в беспамятство привычки: ● пить лавандовый чай перед сном ● слушать аудиокниги ● перед работой съедать энергетический батончик из автомата, что стоит в приемной ● редко пьет кофе ● курит ● любит печенье, намазанное ягодным вареньем

слушай внимательно, мой друг...
Никому не открывай наших самых страшных тайн. Никому не говори, как мы умрем. Я лежу на кровати и думаю о словах, которым меня научил отец. Он был тайванцем, но жил в Корее, да к тому же верил в католическую церковь. Такая... экзотическая смесь. Он верил в Бога, он пытался и мне привить эту веру, но моя мать считала, что я слишком юн для этого. Но она знала кое-что еще, о чем предпочитала молчать.
В руках у меня сигарета. Я должен отвыкнуть курить в постели, один раз я уже прожег простыни и их пришлось выбрасывать, а затем идти в магазин за новыми. Не то, чтобы я не любил выходить на улицу, не то, чтобы я жадничал и не хотел тратить деньги. Просто было в этом действии что-то низкое, а с моим складом ума еще и пошлое.
Я встаю, чувствуя, что вот-вот догорит сигарета и кладу ее в пепельницу на прикроватном столике, где так же стоят часы, показывающие полночь. Люблю ночь. Но сегодня полнолуние и я, как обычно, на нервах. В эту ночь оборотни особо бойкие, и утром мне сразу надо будет идти на работу, предварительно зная о том, что придется прикрывать жертвы, пытаться скрыть следы укусов, а если не получается, валить на зверя — пуму, медведя, все сразу, только не волки. У нас договор, старый договор, я должен помогать им, а они защищают меня. У таких, как я много противников.
В смерти моей матери были виноваты оборотни. Я не знаю какая стая, не знаю кто, возможно, их давно нет в живых. Она была друидом, который отказался помогать. Она спасла меня, научив меня всему, что знает. В семнадцать лет я лишился родителей — отец итак был слишком набожный, чтобы заниматься мной, так что я остался предоставлен самому себе.
Двенадцать лет я был один и остаюсь один до сих пор. У меня нет родных, нет долгосрочной любви, но есть редкие друзья, знакомые, не больше. Большего мне и не нужно, смысл. Нет, ладно, я хочу любви, вечной, удивительной и яркой, но не ищу ее за каждым углом. Я знаю, это бессмысленно. Когда надо будет, любовь найдет сама.
Я выхожу на балкон, шарю в карманах джинс в поисках пачки сигарет и закуриваю еще одну. Не люблю в себе эту привычку, но она позволяет расслабиться, выпустить в воздух все свои переживания хоть на пару минут. Потом они вернуться прочь, но хоть на какое-то мгновение я буду чувствовать себя спокойнее и даже счастливее. По неудачи и неосторожности я зажигаю зажигалку и случайно обдаю палец огнем, но терплю. Я умею терпеть боль, а еще умею это скрывать. Я опираюсь о перила балкона и затягиваюсь, выпускаю дым в воздух, задрав лицо к небу и смотрю на луну. Дикую и далекую, предвестницу новых смертей от лап оборотней. За это я не люблю волков. Я не смирился со смертью матери, как это может показаться. Но я не ненавижу всех волков, я понимаю, что это не правильно, ненавидеть надо только виновных. Я ищу их в каждом оборотне, а когда не нахожу, то позволяю себе довериться ему и начать помогать. Но я всегда требую чего-то взамен, например, защиты от других оборотней, иногда, телохранителя, все зависит от моих желаний. Иначе им нечего рассчитывать на меня, помощь должна быть обоюдной. Мы заключаем своеобразный контракт.
Я вглядываюсь в городские огни и ловлю себя на мысли, что мне нравится здесь. Я всегда мечтал побывать у себя на родине, ведь мало того, что отец тайванец, так еще и мать малайзийка. В обеих странах я хотел побывать с самого рождения, но всегда жил здесь в Осане.
Сколько лет прошло, а мир все тот же. Все о том же гудят провода, все о том же болтают соседи, все те же проблемы валятся на голову. Все то-же са-мо-е. И мне это не очень нравится. Да, утром меня ждут трупы, да, но это так... обыденно. Правда. Может не все могут этим похвастаться, но для меня все именно так. Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с соседкой, миловидной такой девушкой и улыбаюсь ей, ласково так, обаятельно. Через пять минут она будет стоять возле моей двери и настойчиво звонить в звонок, зная, что я жду ее. Но я продолжу стоять на балконе, потому что больше ею не интересуюсь. Мы уже переспали и не то, чтобы это был плохой секс, просто когда-то у меня бывал и получше. И мне не нравится запах ее духов, он такой омерзительный, буэ.
Я вхожу в состав друидов этого города. Они воспитали меня, когда погибла мать, понятное дело, что я на их стороне. Я не участвую в общих собраниях, потому что какое-то время назад оплошал на одном из них. Не очень хочу рассказывать, но дело в том, что я активно выступал за то, чтобы мы перестали бесплатно помогать оборотням и прочим существам, ведь многая часть друидов именно так и делает. Меня фактически исключили из общества друидов, но зато я смог заняться бизнесом. Я ведь забыл сказать, чаще всего я принимаю еще и деньги, вот почему я так хорошо живу. Наверное, встанет вопрос, а смысл ко мне тогда обращаться, но мои клиенты знают, я друид, который не брезгует использовать темную силу, а ею не очень то любят среди моей расы. Однако, часто именно она требуется стаям, кицуне и посвященным людям. Я так же стараюсь держать под своим началом всех темных друидов, которых исключили, чтобы они не чувствовали себя одинокими, а так же продолжали использовать свои силы по назначению; часть доли с их работы получаю я.
И вот, звонок в дверь. Я ухмыляюсь и не иду в коридор, я докуриваю сигарету, чувствуя, как странное тепло разливается по телу.Это называется умиротворение, которого мне так не хватало. А может к черту эти поездки? Да, правда, к черту!
Завтра утром меня ждет свидание с трупами, а вечером я снова буду думать о том, как бы мне стоило изменить свою жизнь, если бы у меня была возможность. Сигарета отправляется в пепельницу, я тяжело вздыхаю и направляюсь к двери, открываю ее и впиваюсь в губы уже отчаявшейся девушки губами. Вкус отчаяния мой любимый.

---

на самом деле я...

kontikky, 606314081, http://vk.com/id264459961

#пример поста

— Мне больше не нужна ваша помощь.
Ночью город не похож на себя. Весь мир как бы замирает. Я смотрю на Пусан из окна больницы и вижу, как одно за другим гаснут окна домов, пустеют улицы и дороги. Люди стремятся как можно скорее оказаться дома, в укрытии. Кто-то из них знает, что это не безопасно, кем-то руководит инстинкт жертвы. Ведь ночь это время для хищников. По спине тихонько пробегают мурашки. Я не отрицаю своего страха. Никогда не отрицал и никогда не перестану. Я самый обычный человек, мне, черт возьми, положено бояться.
Окна больницы выходят на большую улицу, где уже в это время не так людно, как при свете, и я вижу лишь островки света, появившиеся лишь благодаря фонарям. Это пугает. Даже сейчас, когда технологии в самом расцвете сил, я не могу не думать о том, что в тех уголках города, куда не попадает свет, прячутся опасные существа. Я боюсь их.
Ночь навевает не только страх, но и тоску о тех временах, когда я, задерживаясь где-то допоздна, шел домой, думая исключительно о том, как бы у меня не забрали телефон с кучей важных контактов или сумку с ноутбуком. Еще я думал об остатках пиццы в холодильнике и не съел ли их мой сосед по комнате. Теперь же подобные проблемы остались в прошлом, сменившись совершенно другими.
Я пока еще не мог понять, стоило ли мне радоваться, что я теперь знаю другую сторону мира, или желать, чтобы все вернулось на круги своя, чтобы я, как раньше, не беспокоился из-за кровожадных кровососов, а просто жил, занятый своими проблемами. С одной стороны, знать о ловушке, значит суметь ее обойти, но с другой, когда я ничего не знал, мне тоже хорошо жилось, и я даже ночью не чувствовал себя просто закуской.
А Пусан сейчас похож на самый настоящий шведский стол, ведь, если мне на данный момент и видно прохожих, любой из них может оказаться в лапах вампира и лишиться жизни. Да, все же, наверное, надо было быть благодарным судьбе за то, что мне удалось выжить и стать впредь осторожным. Просто это было трудно, ведь я продолжал мучиться в большей степени от страха — после того судьбоносного нападения других не последовало.
Судьбоносным оно было по той причине, что изменило мое существование. Нет, я все так же старался пытаться вести обычную жизнь, продолжал ходить на работу вовремя, посещал отца каждое воскресенье. Единственное, от чего мне хотелось отказаться, это от больницы. Я ведь действительно нашел нечто, способное «исправить» меня, этакого бракованного с самого рождения человека.
Может другие и считали меня нормальным, но не я. Мне всегда казалось, что люди всего лишь нацепили лживые маски на свои лица, делая только вид, будто им приятно со мной находиться.
Когда я был ребенком, моя агрессия в сторону людей проявлялась намного ярче, чем сейчас. В нынешнее время я всего лишь королева драмы, которая наоборот любит, когда ей уделяют много внимания. А мое излишне эгоистичное поведение всего лишь способ защититься от нападок окружающих.
Как жаль, что я больше обеспокоен был когда-то моральной защитой, а не физической. В детстве я много времени проводил в кабинете психолога, а не в бассейне, например. Я даже сейчас уже и не вспомню умею ли я плавать или нет. Зато я точно знаю как нужно справляться с паникой, но это умение мне уже давно не пригождается. Последний раз я оказался во власти панической атаки в тот момент, когда клыки вампира вонзились мне в кожу, и я был слишком слаб, чтобы что-то сделать. Но смысла бояться, будто кошмар детства вернулся, не было. Тот всплеск адреналина всего лишь результат столкновения с другой стороной жизни и страхом, вот и все.
А я помню как все это началось, эти атаки. Сердце бьется, словно ты по уши влюблен в кого-то, как последний ванильный идиот, ты чувствуешь, как сердечная мышца сжимается и разжимается с неимоверной скоростью и буквально касается ключицы. Бум-бум-бум! А все тело наливается свинцом, холодным таким свинцом, потому что по телу проходится волна дрожи и бьет озноб. Ровного дыхания как не бывало, сначала пытаешься дышать носом, а потом понимаешь, что так все равно недостаточно воздуха, и дышишь ртом, да вот только ощущение, будто легкие внезапно уменьшились и нужное количество кислорода в них не помещается как не дыши. В глазах темнеет, голова кружится и состояние такое, словно стоишь на тонкой веревочке посреди пропасти, но отчего-то не падаешь вниз, однако, шатаешься — полу обморок.  Мыслить по-человечески не получается, словно не только тело не поддается контролю, но и сознание, а когда случается потеря самого себя, это может обернуться опасностью — всех всегда волновало, не сойду ли я с ума и не совершу ли какой-то необдуманный поступок, пока на меня накатывает волна паники.
Наверное, у вампиров такого не бывает. Вампир — убийца. Хищник. Всевидящие глаза даны ему в знак избранности, обособленности от мира. Ему дарована возможность наблюдать человеческую жизнь во всей её полноте. Без слезливой жалости, но с заставляющим трепетать душу восторгом, потому что именно оно ставит в ней точку. И отчего-то теперь мысль о судьбе вампира иногда кажется мне такой привлекательной, что порой мне становится за себя стыдно. Ведь в самые первые дни я считал их противоестественными созданиями, но узнавая о них все больше и больше стал склоняться на их сторону. Я предавал собственные суждения, а теперь готов был забрать слова обратно.
Но на то были причины. Да, на меня напали вампиры, но один из них меня спас. Он же дал мне лекарство, способное изменить мою жизнь навсегда!
— Больше вы меня здесь не увидите.
Кровь вампира стала спасением от гемофилии, чертовой болезни.
Меня не привлекало бессмертие. Почему-то бессмертие считается преимуществом вампирской жизни, однако лично я не вижу в бессмертии ничего хорошего. Неуязвимость надоест любому. Бессмертие идет рука об руку с одиночеством, а я, хотя и люблю быть один, привык наслаждаться естественным ходом событий. Мне нравится перемены, и было бы мучительно оставаться на месте, вместо того чтобы двигаться вперед. Единственное, что я прошу, это избавление от той части человеческой жизни, которая всегда губила мое существование — болезни, страдания. Я был уверен в том, что жажда крови ничто по сравнению с ними.
Но пока я не мог точно сказать, готов ли я платить такую жертву. Да, я эгоист, и меня не заботили окружающие меня люди. Я волновался за своих близких, ведь я могу потерять контроль и навредить именно им. Только это заставляло меня сохранять желание быть вампиром исключительно на уровне желания.
Во время общения с Тэмином я все чаще и чаще убеждался в том, что те, кто обратил вампиров, сделал из людей бессмертных, не делают их монстрами, каждый обращенный вампир сам решает, становиться ли ему монстром, как в тех легендах простых смертных, или же идти по другому пути, в поисках способа со существовать с людьми. А связь между людьми и вампирами намного крепче, чем кажется. И вампир, и смертный плотно, как на наркотике, сидят друг на друге, если понимают своего товарища.
Я даже не прислушиваюсь к тому, что говорю. Я просто думаю, глядя на ночную улицу и ищу в себе ответы на вопросы, мучающие меня уже давно. Мне было страшно поделиться ими с кем-то, ведь никто из моего окружения о вампирах не знал. Разве что Тэмин, но у нас были с ним такие... отношения, который заставляли меня каждый раз чувствовать себя неловко в его обществе. Я пока еще не успел привыкнуть к этому старому, но выглядящему так молодо вампиру, чья кровь сейчас течет в моих жилах.
Я стискиваю в кармане своих джинс маленькую колбочку с кровью вампира и верю, что она всегда поможет мне. Я не могу заставить себя перестать бояться, но когда я знаю, что у меня есть это чудо-лекарство, мне становится намного спокойнее.
Мой врач пытается что-то мне сказать, а я даже не слушаю его. Мне кажется, что он повысил голос, и я сам срываюсь на крик:
— Ваши средства мне не помогают!
Стоит лишь упасть... И море под тобой взорвется брызгами крика, огромной судорогой трепыхнется в древнем ужасе, в стремительно остывающем воздухе смешивая твое тело с бесконечностью глаз, рук, лиц, других тел.. Стоит только упасть. Я уже не отдавал себе отчета о действиях, мне просто нужно было выйти из этого кабинета в коридор, а затем и вовсе покинуть больницу. Главное, чтобы больше мне не нужно было сюда приходить.
Я даже не знаю зачем явился сюда, вместо того, чтобы просто игнорировать назначенные визиты. Просто мне хотелось сообщить врачу лично. Лично взглянуть в глаза человеку, что мне совершенно никак не помогал!
Я резко открываю дверь и она стукается об стену. Я зол, безумно зол. Все просто внезапно выплеснулось наружу, и скрывать уже нечего. Я вытаскиваю из кармана склянку и трясу ею перед носом у врача:
— Вот оно! Мое спасение. Мне больше не нужно приходить к Вам, я нашел другое лекарство. Более мощное, чем ваша медицина! Вы просто ничего не знаете, а я знаю!
Я похож на сошедшего с ума юношу, и я уже даже не знаю, ложь ли это. Может я действительно спятил, свихнулся и сошел с ума. Мне просто надо разобраться! А может все потому, что в некоторых людях дремлют семена безумия — семена, не пробудившиеся ото сна только потому, что люди эти проживают относительно благополучную жизнь. Трудно понять безумие.
И сейчас я чувствую себя так, будто вот-вот меня настигнет паника из-за всех этих событий. Будто прорвутся шлюзы, которые у меня получилось поставить в первые дни, когда я только привыкал к новой жизни. Словно кто-то опустил спусковой механизм, который сдерживает яростную воду от того, чтобы она затопила квартиры, дома, улицы и города. Я бы хотел, чтобы этого стихийного бедствия не было, но я слишком слаб, чтобы сдерживать мощь воды.
Изнутри меня поднимается вопль. Из моего голоса он выходит наружу, в мир — истошный вопль, в котором весь я. Все мои чувства и страхи, раны и боль, воспоминания и одиночество. Это мой вопль по самому себе. По своей слабости. Нет, нет, я не позволяю ему прозвучать здесь в стенах больницы, я все еще пытаюсь судорожно держать на цепи сорвавшееся на меня безумие вперемешку со страхом и злостью. Он звучит внутри меня.
Вот в чем проблема, я слишком слаб для всего этого дерьма.