- richard campbell gansey -
e x c e l s i o r
- ричард кэмпбелл гэнси iii -
Фандом: the raven cycle | Деятельность: ученик англионбай, ищущий возможность разбудить легендарного короля; |
- it's who we are -
doesn't matter if we've gone too far
show me a hero, and i’ll write you a tragedy.
странный. отчаянный гэнси.
в его камаро мало места; маленькое заднее сиденье машины завалено кучей повседневных вещей — тетрадью по химии, блокнотом с пятнами от фраппучино, чехлом от cd, разбросанными по сидению — и предметами, которые он купил в течение одиннадцати месяцев в генриетте: потрепанные карты, распечатки с компьютера, неразлучный журнал— ценная вещь в его исследованиях, — фонарик, бита. сидеть там было практически невозможно. гэнси опрятный человек, но не всегда, он разбрасывает свои вещи, но в этом есть свой определенный шарм, потому что такому беспорядку всегда есть причина — гэнси был чем-то увлечен на столько, что не обратил внимание на обстановку. гений властвует над хаосом.
гэнси сам по себе ходячий «шарм»; эдакий герой американских войн, спрятанный под взъерошенными каштановыми волосами, карими глазами и прямым носом, переданным ему по наследству англо-саксонцами. все в нем намекало на доблесть, власть и крепкое рукопожатие.
гэнси из тех людей, которых видно в таких мелочах, как неубранное заднее сиденье автомобиля, заказанный бургер с капризным: «без соуса и маринада, пожалуйста!» или его квартира, которую можно назвать лабораторией мечтателя. стены покрыты картами: горы вирджинии, уэльса, европы. линии, проведенные маркером, пересекают каждую из них. телескоп, направленный в небо на запад, возле него лежит груда таинственной электроники, предназначенной для измерения магнитной активности. повсюду лежат книги. повсюду. некоторые из книг не на английском, другие — словари; есть и несколько катологов купальных костюмов с иллюстрациями. у гэнси достаточно денег, чтобы иметь свое личное пространство, место, которые выглядит снаружи так, каким гэнси ощущал себя изнутри.
гэнси притягательный человек. гэнси похож на шутку, которую слишком сложно объяснить. поначалу все люди видят глянцевую версию гэнси, с которой и знакомятся. у него есть деньги, громкое имя, у него красивая улыбка, он легко может рассмеяться, он нравится людям (хотя сам опасался, что это не так) и они всегда отвечают ему взаимностью. когда гэнси был вежлив, это делало его сильным. гэнси мог бы подружиться с кем угодно, если бы захотел. а вместо этого он выбрал троих парней, которые по трем разным причинам могли бы так и остаться одинокими, совсем без друзей.
гэнси не любит быть похожим на своего отца. особенно, он не любит говорить как он — читать нотации, сжимать губы, хмуриться, щурить глаза. но нельзя было сказать, что не любить отца много причин, он просто не хотел быть на него похожим. от него гэнси получил голову для логических мыслей, склонность к исследованиям и целевой фонд размером с большинство государственных лотерейных кампаний. гэнси не любит, когда в нем видят только его деньги, он больше всего разочаровывается в людях, если в первую очередь он является для них кошельком, а потом уже ричардом гэнси.
гэнси нравится быть исследователем. он не верит в совпадения и смотрит на все вот так: если у тебя есть особое чутьё в поисках чего-нибудь интересного, это значит, что вы задолжали миру в поиске его истинного облика. люди считают, что у него есть необъяснимая ловкость, чтобы отыскивать странности, что он смотрит под камни, которые никто другой и не думал поднять, чтобы отшлифовать.
мир выворачивал свои карманы для гэнси, и он этим активно пользовался.
гэнси был достаточно внимательным, чтобы уметь ловить таких мастеров наблюдения, как адам. он умел стать в один момент спокойным и рассудительными, потому что понимал, что бесконтрольные эмоции не смогут привести его к нужному ответу. гэнси умел радоваться, как ребенок, улыбаться немного наивно, а умел неотрывно смотреть, как бы наказывая этим прямым взглядом, словно взрослый, отчитывающий ребенка.
гэнси был настоящим, потому что был тем, кем он был; все благодаря тому, что он жил с деньгами с самого раннего детства, словно гениальный виртуоз клавишник, которого посадили за фортепьяно, и тот сел именно так, как присуще только ему.
гэнси проводит последние четыре года, работая над чем-то действительно удивительным. чем-то, о чем он всегда не прочь рассказать: глендовере, легендарном спящем короле. он никогда не могу удержаться, чтобы не поговорить о нем; это была его слабость. глендовер был больше, чем историческая фигура. он был таким, каким мечтал быть сам гэнси: храбрым и мудрым, уверенным в своих действиях, прикоснувшимся к сверхъестественному, всеми уважаемым, пережившим свое наследие. гэнси искал энергетические линии — идеально прямые пути для сверхъестественной энергии, которые соединяли места обитания духов. несмотря на то, что это все никак не удавалось, гэнси был уверен, что найдет. за семнадцать лет жизни он уже нашел десятки вещей, которые люди и не предполагали бы найти, и он намеревался добавить энергетическую линию, гробницу и захоронение короля к этому списку. существование глендовера было чем-то необъяснимо важным для гэнси, чем-то бесценным, чем-то заслуженным.
гэнси казался бы идеальным, если бы не тот факт, что внимательный человек вскоре понял бы, что существует два ричарда гэнси: один, который был спокойным и страстным, без заметного акцента, и второй, который включался по утрам, когда он засовывал свой бумажник в задний карман брюк — он изобиловал скрытой властью, приветствовал людей с неясным, но при этом значительным акцентом денег старой вирджинии. и была одна забавная вещь в этих двух гэнси — они никогда не могли существовать одновременно.
его прикосновения — накат волны и солнечный ожог на бледной коже, его взгляд — утягивающая в себя глубина марианской впадины, его флирт — приглашение искупаться, при условии, что заплывать слишком далеко мы не будем. гэнси прячет от людей свои падения из крайности в крайность: иногда он чувствует себя уникальным, иногда — одиноким. его аккуратные длинные пальцы перебирают гитарные струны, пусть играть он и не умеет, щелкают по клавишам ноутбука. в его душе неслышно играют the beatles, а в глазаx — искры. он кажется немного недосказанным человеком, чувствуется, что вокруг него витает толстая завеса мистики и тайны. а его улыбка не всегда является показателем радости. иногда гэнси ловит себя на мысли, что его жизнь составлена из десятков часов, то есть воспоминаний, которые нельзя было забыть. но именно на этих воспоминаниях он и учился.
ричард гэнси полагается на своих друзей и у него есть тысяча причин доверять им. он уверен в них точно так же, как уверен в себе; он уже достаточно долгое время наблюдал за ними и знал намного больше, чем кто либо. его можно было назвать своеобразным клеем, который соединял адама, ноа и ронана во что-то большее, чем просто компанию. они были друзьями слишком близкими, такими, которым опасно было разлучаться, потому что тогда кто-то из них бы не выдержал давления возникшего внезапно одиночества.
гэнси — грустный король; его корона служит забытым и утраченным людям. он иногда задается вопросом, почему ему не удается уснуть, но ответ прост — его кровать полна надежд и ожиданий, о которых он постоянно думает перед сном. он так ждет пробуждения своего короля. его города построены из бумаги, картона, пластмассы, его цель — создать хоть что-то реальное, что-то, чем он может управлять. он из тех людей, кто вряд ли сможет однажды сесть за руль своего автомобиля и уехать, а потом не вернуться. он меняется со временем, но остается ричардом гэнси. 
- i will survive, live and thrive -
win this deadly game
Связь с вами: kontikky
имя у тебя лунное, а фамилия божественная и солнечная. твои глаза отливают осенним каштаном, но темнеют и немного пугают, стоит тебе их слегка прищурить, словно ты пытаешься что-то изучить, увидеть насквозь. ты иногда пугаешь, Лайт Ягами. но пожалуй, главное, что от тебя отталкивает, так это то, что ты идеален. кажешься таким. это заставляет настороженно искать в тебе хотя бы один изъян, ведь не бывает идеальных людей. кто-то всегда совершает ошибки, кто-то всегда прокалывается. кто-то так и остается, упав на колени, а кто-то встает. но ты . . . кажется, что ты постоянно стоишь на ногах, да еще так твердо, что складывается ощущение, будто ты никогда не упадешь. Лайт Ягами, почему ты такой? ты просыпаешься утром и видишь белоснежный потолок комнаты в отеле. ты отрываешь голову от постели и приятно тянешься, словно . . . ты и сам знаешь, словно что. ты слишком спокоен и расслаблен для человека твоего типа, для человека, который занимается таким. в твоих глазах морской штиль и иногда невольно задаешься вопросом, какое же море бурлит внутри тебя, Ягами. средиземное? черное? а может быть это северный океан? ты можешь быть любым. идеальный актер. но ты не знаешь, как надо общаться с людьми, тебя это обескураживает, ты просто знаешь, как их использовать. инструменты. у тебя на столе разложены приборы, ты словно врач, и каждый инструмент это какой-то отдельный человек. у него своя функция и своя цель, но инструмент не может работать, если ты не возьмешь его в руки и не начнешь им управлять. ты врач, который вскрывает чье-то тело, добирается до сердца. зачем тебе чужие сердца? что ты с ними делаешь? консервируешь, наверное. а те, что отданы тебе добровольно, ты ставишь на самое видное место. ты любишь эти сердца. как и любишь инструменты, которыми ты все это делаешь. конечно, любовь у тебя своя, не та, о которой люди привыкли думать, когда им говорят о любви. они слишком любят искать в этом мире очередные лучи света, совершенно не осознавая, что они же их и закрывают, являясь громадными грозовыми облаками. людям нужна надежда, вот они и верят в любовь с первого взгляда или любовь до гроба. ты же ни во что не веришь, кроме религии имени себя самого. а эта любовь всего лишь радость от того, насколько же порой люди оказываются похожи на податливую глину, еще не успевшую оказаться обожженной на ярком огне. такие люди слабые, удобные, потому что использовать их легче, чем остальных. Лайт Ягами, ты жесток, потому что видишь слабости людей и умело ими пользуешься. но видишь ли ты свои?
это был Икебукуро, полный шума и ощущения, что на какое-то мгновение ты вырвался в совершенно другую реальность. ты разглядываешь город, наблюдая за его течением. за потоком людей, выходящих из метро, за зазывалами в рестораны, за школьниками, возвращающихся с занятий, за парочками, что держатся за руки и идут куда-то в сторону парка. ты не из этого мира, и это понятно. такая жизнь кажется тебе очаровательной только до того момента, как ты окончательно осознаешь, что даже в таком месте есть отвратительные люди. убийцы, насильники, воры. ты не можешь бороться с ними с помощью физической силы, но в твоей заплечной сумке находится та драгоценность, что может менять мир. ты не первый день живешь на свете. не дурак, знаешь, что каким бы идеальным общество не было бы, всегда найдутся отрицательные исключения. плюс на минус равен минус, вроде бы так, да? ты всегда бы силен в математике, и пытаешься иногда переложить ее на людей. так проще. так легче. но формулы не всегда работают. но ты скользкий, словно змей с холодной кожей, но разноцветной окраской: ты сможешь ускользнуть из любой опасности, вывернуться из щекотливой ситуации, обернуть поражение в свою победу. ты игрок, но во что ты играешь? шахматы? карты? какая фигура или карта отдана тебе самому? считаешь ли ты себя неприкосновенным и ограниченным королем, которого надо защитить, или же чувствуешь себя ферзем? ты джокер или козырной туз? твое ведение, твоя тактика, все это выше понимания простых людей, для своего возраста ты очень — слишком! — умен. ты знал, что это ненормально?
ты не самый изящный человек. ты не субботнее утро и не закат в пятницу. ты вторник, два часа ночи, ты это выстрелы, приглушенные городскими кварталами. ты это сломанное окно в феврале. твои кости трескаются по ночам. но ты не падаешь, ты держишься с гордостью настоящего бога. но знаешь ли ты вообще, какой ты на самом деле. видишь ли ты себя со стороны . . . люди боятся киру, все страны, за исключением США и Японии приняли тебя, как истинное правосудие. люди разделились на тех, кто боится тебя, и тех, кто поддерживает. но ты не боишься себя самого, а надо. твой главный враг — ты сам. после смерти L, ты стал спокойнее, ты стал увереннее. твоя осанка выпрямилась, ты оставляешь машину стоять на парковке и уверенно идешь в сторону здания, место, ради которого ты, собственно, и приехал сюда. лично. твой собственный отец пытался тебя отговорить, послать Мацуду или еще кого-нибудь из группы, чтобы те просто получили данные и вернулись обратно в штаб нового отдела Информационных расследований, но ты оказался непреклонен. каким бы богом ты ни был, ты любопытен, как любой человек. в тебе смешались инстинкты змеи и кота, странное сочетание, но оно тебе подходит — ты тоже своеобразное чудовище, в котором соединилось столько качеств. приходится разыгрывать спектакль, будто ты, в роли просто Ягами Лайта, тоже считаешь Киру злом. но на деле, это ведь полная противоположность твоему мнению. Кира для тебя единственное лекарство, чтобы спасти этот отвратительный мир от падения в неизвестно куда. и то, что ты решаешь отправиться самостоятельно за полезными данными, для тебя лично, это всего лишь желание держать все под контролем, но на деле, тебе просто интересно. ты любишь этот мир, иначе бы не хотел его так отчаянно отчистить. ты хочешь увидеть его, изучить, возможно какая-то часть даже хочет понять, и именно поэтому незнакомый до этого момента Икебукуру, район вроде бы родного Токио, кажется тебе столь интересным. там, где жил ты, было тише. а сейчас ты живешь практически в центре, там больше шума, но ты почти не выходишь на улицу: делаешь вид, что занят расследованием, а на самом деле вписываешь в тетрадь смерти имена множества людей.
ты приехал сегодня, чтобы переговорить с одним информатором, на которого вышел недавно, благодаря связям с компанией «Йотсуба». Идзая Орихара. уже зная его имя, ты не испытывал страха или непонятной тревоги, попытки предугадать заранее во что обернется встреча. если она станет опасной, если она приобретет обороты по направлению к «я подозреваю, что вы, Лайт Ягами, и есть Кира», ты будешь готов незамедлительно устранить препятствие. ты уверен, что у такого человека, владеющего целой паутиной связей и информации не могут быть не запачканы руки. а для Киры любой человек, совершивший что-то противозаконное остается преступником. ты поднимаешься по лестнице, доходит до лифта, поправляешь галстук, почему-то считая, что твой идеальный образ прекрасного полицейского будет нарушен, если ты этого не сделаешь. ты уверен в себе, ты уверен в себе, ты уверен в себе. и это не попытка себя убедить, а констатация факта. ты здесь, чтобы получить файлы, касательно всех местных якудза, и с их помощью покарать всех возмездием Киры. не больше, не меньше. для полицейских, коллег, это просто услуга для бывшего сокурсника еще со второго курса в Токийском университете, с которым ты «вроде как» поддерживаешь отношения. конечно, никакого друга не существует, однако, придуманная история отлично сработала. именно потому что ты выставил это дело, как личное, удалось отвязаться от предложений о помощи. ты хочешь, чтобы информация попала тебе в руки первым, чтобы ты успел ее просмотреть до того, как она окажется в лапах полиции, ведь команде по расследованию будет интересно посмотреть на местных якудз. а потом все списки снова будут у тебя, но резко убивать нельзя, заподозрят, а ты только избавился от всех подозрений, после смерти своего главного противника.
встреча кажется для тебя еще более расслабленной, чем ты думал. либо же это иллюзия, которую информатор пытался создать своим поведением. хочет казаться поверхностным, а пока с уверенностью разглядывает гостя, словно дикий зверь вот-вот бросится на добычу. но ты не так прост, и кажется это помогает тебе четко установить свои позиции в беседе. список ложится тебе в руки, ты передаешь обусловленную сумму. кажется, все закончено. если бы не предложение задержаться в Икебукуро чуть подольше. ты хмуришься, но отвечаешь, что подумаешь. это интересно. в конце-концов, когда прекратилась гонка, у тебя не было времени остановиться и передохнуть, надо было наверстывать упущенное, надо было вновь браться за дело, чтобы сотворить идеальный мир. а этот район казался приятным, чтобы провести в нем хотя бы один или два дня в виде выходных. заслуженных. это не в твоем стиле халатно относиться к чему-либо. но тебя не покидает чувство победы, а после победы можно и немного передохнуть. не слишком, иначе можно легко потерять все то, что удалось получить.
ты уже слышал много легенд о всаднике без головы, пока находился еще в отеле, или ходил, сразу после приезда, до заселения в номер, в один из баров, где какой-то бармен с удовольствием знакомил гостя с легендами и байками округа. это было познавательно, но немного сверхъестественно. это конечно не тебе говорить, человеку, возле которого находится самый настоящий бог смерти, но все же, даже тебе эти истории кажутся удивительными и выдуманными. на вопрос о них, Рюук что-то хохотнул, так и оставив тебя в неведении. но тогда, еще в баре, ты не мог не заметить, как напрягся шинигами, когда бармен рассказал о всаднике без головы и о том, что его мотоцикл, на котором он рассекает по улицам, не издает шум мотора. как же хотелось узнать правду, но бог смерти не расскажет ничего, если не хочет. прибережет на всякий случай. на темные дни. и тебе было интересно увидеть, встретить этого таинственного всадника, но пока не получилось с ним пересечься даже на улице. все, что ты знал, это что его мотоцикл темный, словно уголь, и ездит без фар и номеров. выходя на парковку, ты думаешь о том, что сегодня, наверное, надо будет прогуляться ночью, может быть получится встретить таинственного безголового жителя Икебукуро. но стоит тебе начать искать ключи в кармане пиджака, как ты замечаешь его.
черный мотоцикл, номера отсутствуют, а перед ним, спиной к тебе, стоит, как кажется, девушка, в желтом шлеме с кошачьими ушками. ты бы сказал, что это даже мило, — типично для девушек, — если бы не был обескуражен ее транспортным средством. любопытство берет верх, и ты даже почти начинаешь выговаривать фразу, чтобы обратить на себя внимание. но она оборачивается и без твоего отклика. ты сталкиваешься взглядом со своим собственным отражением в затонированном стекле ее шлема. она выхватывает телефон, ты хмуришься, чудесатее и чудесатее, а Рюук только расплывается в улыбке Чеширского кота, от которой даже у тебя мурашки по коже, хотя ты думаешь, что привык к нему. ты только привык к его яблокам и к тому, что он неизменно следует за тобой, не думай, будто когда-нибудь сможешь до конца понять натуру шинигами.
«кто это?» — спрашиваешь сам себя, читая сообщение на телефоне. ты и сам когда-то задавался этим вопросом. но теперь для тебя все было понятно, за исключением одного:
— ты его видишь? — шок, удивление, легкий испуг, непонимание, обескураженность, потеря, твое лицо просто палитра разнообразных цветов, но ты быстро приходишь в себя. оглядываешься на Рюука, хмуришься. видимо, это одна из тех вещей, которые бог смерти решил умолчать. подлец. — кто ты? — изучаешь ее, скользишь взглядом по шлему, черному комбинезону, но не видишь ничего. абсолютно. и это неправильно. это сверхъестественно, Лайт Ягами.